Так громче музыка играй победу! - Страница 44

Эбергард отправился сразу к 'Беспокойному' — самому пострадавшему из участвовавших в бою.

— Благодарю, Александр Викторович, — протянул Андрей руку командиру эсминца по завершении доклада. — Спасибо вам, вашим офицерам и матросам. Не ваша вина, что случайный снаряд фатально повредил именно ваш корабль.

— Благодарю за понимание, ваше высокопревосходительство, — поклонился Зарудный. — Но мой механик обещает, что через два — три дня 'Беспокойный' снова вернётся в строй. Тогда и реабилитируем себя полностью.

— Не стоит торопиться. На ближайшее время противника у нас на Чёрном море просто нет.

Кроме того, который завтра начнёт шастать по вернувшимся из боя кораблям, и, к визиту которого придётся 'драить медяшку', — зло подумал про себя Эбергард.

— Подходит катер с 'Петра Великого'! — прервал мысли адмирала вахтенный.

— Раненых на палубу! — немедленно отреагировал командир эсминца.

— Сколько отправите, Александр Викторович? Я помню, что вы говорили о семерых…

— А всех, Андрей Августович. Хоть у троих всего лишь скользящие раны 'по мясу', но пусть уж наши мудрые эскулапы сами посмотрят — нужно 'штопать', или можно обойтись просто перевязками. Отправят обратно — ну и слава Богу, но моя совесть будет чиста.

— Полностью поддерживаю вашу позицию. Экипаж нужно беречь елико возможно. Матросы 'Беспокойного' пострадали в бою за Отечество, и теперь оно должно позаботиться о своих сынах.

Зарудный удивлённо взглянул на адмирала, и Андрей понял, что перегнул палку с пафосом своего 'изречения'…

— Я хотел бы поговорить с ранеными, — постарался выйти из не совсем удобной ситуации командующий флотом.

— Прошу!

Катер с плавучего госпиталя находился ещё в паре десятков метров, когда Эбергард подошёл к носилкам и группе матросов, уставное обмундирование которых дополнялось окровавленными бинтами.

На носилках лежало трое: один находился без сознания, и было совершенно понятно — не жилец. Лицо пострадавшего представляло сплошной волдырь, явно парень оказался на пути вырвавшегося из перебитой магистрали пара. Не у самого места разрыва трубы, конечно — перегретый пар под давлением более чем десять атмосфер убил бы матроса мгновенно, но и того, что случилось, оказалось достаточно для получения смертельных ожогов.

Ещё один получил осколок в живот, и теперь всё было в руках хирургов плавучего госпиталя. И то шансы невелики — даже если удастся операция, отсутствие антибиотиков и прочих сульфаниламидов, с большой степенью вероятности, может привести к печальному исходу.

Третьему осколок раздробил колено. Скорее всего выживет, но почти наверняка станет калекой — если ногу и оставят, то всё равно… Даже для начала двадцать первого века восстановить подвижность конечности было бы проблемно…

— Как зовут?

— Минёр Степан Останевич, ваше высокопревосходительство! — матрос даже попытался приподняться.

— Лежи, лежи, — успокоил Андрей раненого. — Это я перед тобой навытяжку стоять должен. Выздоравливай поскорее, братец. И мы вместе ещё набьём морду и туркам, и германцам. Помогай тебе Господь!

— Обязательно набьём, ваше высокопревосходительство! — лицо матроса слегка посветлело, и он на несколько секунд даже забыл об адской боли, хоть и несколько приглушённой морфием.

— Александр Викторович, — обернулся адмирал к Зарудному. — Когда будете делать представления к 'Георгиям', этого — непременно. Я не знаю, что за подвиг он совершил или не совершил, но с крестом он и на одной ноге, какую — никакую должность — работу получит.

Тем более — минёр. Значит парень грамотный, не только арифметикой владеет. А георгиевского кавалера, да ещё и неглупого мужика, себе в качестве служащего многие из представителей 'малого и среднего бизнеса' заполучить захотят…

Удачи тебе, Степан Останевич!..

Ещё четверо матросов, с ранениями не столь серьёзной тяжести, уныло переступали с ноги на ногу по соседству. И, можно спорить, молились про себя Господу, чтобы он избавил их от общения с адмиралом. Страх перед орлами на погонах почти у любого матроса практически в крови.

Но катер с 'Петра Великого' ещё только готовился подать концы на борт, так что времени у Эбергарда хватало.

— Здорово, братцы! Спасибо за службу геройскую! И от меня спасибо, и от государя нашего, и от Отечества!

— Рады стараться, ваше высокопревосходительство! — попытались стройно выдохнуть раненые. Получилось не очень 'стройно'.

— Да перестаньте, ребята! — Даже обижаете меня, старика. А то я не вижу, что вы в бою за Россию пострадали, и приветствовать аж целого адмирала по уставу не можете.

Это я вам обязан в ноги поклониться за то, что вашими стараниями у империи теперь нет противника на Чёрном море. На нашем море!

И мы выметем с него всех врагов России поганой метлой!

Сегодня вы уничтожили последнюю надежду турок и германцев здесь. Честь вам и слава! И раны ваши случились не напрасными.

Спасибо, братцы! — Андрей не посчитал для себя унизительным поклониться раненым. Ну не до земли, (палубы), конечно… Но для матросов и этого выражения благодарности хватило.

Адмиральский катер отвалил от борта 'Беспокойного' практически одновременно с госпитальным. На остальных эсминцах дела с убитыми — ранеными обстояли похуже. Это и понятно — 'Гневный', 'Дерзкий' и 'Пронзительный' преследовали 'Бреслау' значительно дольше, чем получивший повреждения в машине корабль Зарудного.

Особенно пострадали в этом плане 'Гневный' и 'Пронзительный', которые выходили на дистанцию торпедного выстрела.